Юбилейная копипаста из Чехова: http://www.znak.com/moscow/articles/30-01-18-31/103494.html

...Москва. 1958. 1 ноября. Пастернак только что получил Нобелевскую премию по литературе. Писатели исключили его из Союза. На страницы газет хлынули письма трудящихся. "Правильное решение". "Лягушка в болоте". Экскаваторщики, нефтяники, инженеры, учителя, слесаря.

Я - в такси. За рулем нескладный мальчик лет девятнадцати. Узкоплечий, узколицый, малорослый, только руки, крутящие баранку, огромны.

Я сижу рядом с ним, а между нами, на сиденье, газета. Думать я могу только о Пастернаке. Речи писателей, статьи и письма в газетах и мой собственный грех: отсутствие мое там, в Союзе - когда его исключали - моя немота. Пытаюсь укрыться в стихи. В его стихи. Но и из его стихов на память идут только гибельные.

...На меня наставлен сумрак ночи
Тысячью биноклей на оси...

Но продуман распорядок действий,
И неотвратим конец пути...

Это "Гамлет", чуть более десятилетия назад. А вот и давние, излюбленные мною с юности:

...Дай мне подняться над смертью позорной.
С ночи одень меня в тальник и лед.
Утром спугни с мочажины озерной.
Целься, все кончено! Бей меня влет.

Вот оно и сбылось. Целятся. Влет... Конец это уже или только начало конца?

И вдруг, как в дурной мелодраме - или, точнее, так, как бывает только в действительной жизни - шофер оборачивает ко мне свое узкое лицо:

• Читали, гражданочка? - Он скашивает глаза на "Литературную Газету". - Один писатель, Пастер, кажется, фамилие, продался зарубежным врагам и написал такую книгу, что ненавидит советский народ. Миллион долларов получил. Ест наш хлеб, а нам же гадит. Я, вот этими руками, - мы стояли под красным светом, и он на секунду оторвал руки от руля, - я на комбайне. Для него убирал хлеб. А он, гадина...

Честные рабочие руки снова ухватили баранку. Зеленый. Поехали. Между мною и моим собеседником на сиденье газета: несколько прямоугольных листов. Председатель колхоза имени Ленина из села Гуляй-Борисовка "с радостью встретил сообщение о том, что Пастернак лишен высокого звания советского литератора". Старший машинист экскаватора из Сталинграда тоже доволен: "Нет, я не читал Пастернака, - сообщает он. - Но знаю: в литературе без лягушек лучше". Письмо так и озаглавлено: "Лягушка в болоте".

Непрочная вещь бумага. Ее можно смять одной рукой и выбросить за окно. Разорвать или сжечь.

Но она была между мною и моим собеседником как железобетонная стена. В его глазах великий поэт, чью поэзию и прозу я любила с отрочества, был всего лишь тунеядцем, задаром поедающим хлеб.

• Пастернак, а не Пастер, - сказала я через стену. - Все, что вам о нем говорят и пишут, - неправда. Вас обманывают. Это великий русский писатель. Он никого не предал. Он любит вас. Он сказал о вас в своих стихах:

...Превозмогая обожанье,
Я наблюдал боготворя.
Здесь были бабы, слобожане,
Учащиеся, слесаря...

Шофер не услыхал ни единого слова. Между нами стена. Мы сидели рядом, по-прежнему разделенные всего лишь листками бумаги. Но голос мой сквозь нее не долетал до соседа.

Мы приехали. Взглянув на счетчик, я протянула шоферу деньги.

• Что Пастер, что Пастернак, разницы нет, - сказал он. - Вы, гражданочка, грамотные, а газет не читаете? Не надо мне ваших двадцать копеек, я чаевых не беру.

И он вернул мне мою монету таким гордым, непреклонным движением, словно это были по крайней мере двести фунтов стерлингов, предлагаемые ему за предательство иностранной державой.

http://www.chukfamily.ru/Lidia/Publ/gnev.htm

// чота вспомнилось в связи с шумихой вокруг фильма этого, который никто не смотрел, но все уже успели осудить

http://www.rg.ru/2015/01/14/deputati-site-anons.html
В Антарктиде пропали два депутата Госдумы