Со стороны мужчин есть спрос на секс. Однако этот спрос не удовлетворяется полностью на бесплатной основе. В условиях этого дисбаланса спроса и предложения неизбежно находятся женщины, которые предпочтут превратить секс в услугу, предоставляемую за оговоренную плату. Найдутся и мужчины, которых такое предложение устроит. Чем выше этот дисбаланс, тем больше клиентов будет на рынке секс-услуг, тем привлекательнее он будет, тем выше будут на нем зарплаты.
Отсюда же следует, что любая деятельность, способствующая увеличению дисбаланса, автоматически является лоббизмом секс-индустрии. Причем лоббизмом совсем необязательно заниматься сознательно. Еще великий экономист Адам Смит писал: «Когда две гончие преследуют одного и того же зайца, то иногда кажется, будто они действуют по какому-то соглашению. Каждая из них гонит его в сторону другой или старается перехватить, когда другая гонит его к ней. Однако это отнюдь не результат какого-либо соглашения, а проявление случайного совпадения их страстей, направленных в данный момент в сторону одного и того же предмета».
Откуда же берется дисбаланс? Нет никаких оснований полагать, будто бы «от природы» женщинам секс нужен меньше, чем мужчинам. Потребность в сексе может сильно варьироваться в рамках одного пола, а асексуалы и гиперсексуалы встречаются среди обоих полов. Но женский активный интерес к сексу почему-то называют в лучшем случае нимфоманией — эта дичь до сих пор есть в Международной классификации болезней. Есть там и мужская форма под названием «сатириазис», но широкая публика чаще видит в этом подвиг, а не недостаток. Существуют культурные нормы, которые подавляют женский интерес к сексу и поощряют мужской. И дисбаланс происходит именно от того, что женщины практикуют искусственное ограничение предложения в соответствии с принятым в обществе стандартом благопристойности.
До недавнего времени женщины находились на вторых ролях. Обществом ценились специалисты в области насилия — сфере, где женщинам было сложно преуспеть в силу объективных анатомических ограничений. В массе своей женщины были отлучены от образования, занимали позиции простого ручного труда вроде уборки или стирки, плата за который была ожидаемо низкой. Таким образом, оставалось два занятия, которые находились в женском монопольном владении: секс и деторождение. Отсюда и две древнейшие женские профессии — проституция и замужество. Последнее в основе своей представляло собой долговременный контракт, предполагавший обмен защиты и содержания на эксклюзивный секс и производство наследников.
В обоих случаях секс является товаром. Конкурируют только формы его продажи — кратковременное предоставление услуг множеству клиентов или долговременный контракт с одним. Таким образом, мы приходим к тому, что рынок секс-услуг существует вовсе не сам по себе, а в некоем симбиозе с рынком «приличных женщин». Их ценовая политика крепко переплетается: чем крепче картельный сговор «приличных женщин» в духе «никакого секса до брака», тем больше мужчины готовы платить за случайный секс без обязательств. В свою очередь, чем больше вокруг девушек легкого поведения, тем выше спрос на «приличных женщин», которые будут верны контракту и родят наследника от официального спонсора. Так устанавливается экономический баланс, в рамках которого проститутки нужны потому, что не являются «приличными женщинами», а «приличные женщины» — потому, что они не проститутки.
Дабнер и Левитт подтверждают эту модель — они посчитали, сколько получали проститутки в начале XX века в Чикаго, и пришли к выводу, что тогда вознаграждение существенно превышало нынешнее, а самих проституток было гораздо больше. Дело в том, что рынок «бесплатного» секса в то время был зарегулирован пуританской моралью, и получить его можно было только после свадьбы. В результате молодые люди массово ломились в бордели, а бордели устанавливали высокие цены. В наше бездуховное время добрачный секс стал нормой, поэтому и индустрия секс-услуг потеряла изрядную долю клиентуры и была вынуждена пойти на снижение расценок.
Таким образом, главным лоббистом интересов коммерческих поставщиков секс-услуг является архаичная мораль, плодящая «приличных женщин». Лоббисты представлены церквями всех мастей, религиозными и социальными консерваторами и отдельными городскими сумасшедшими вроде Дмитрия Энтео, которому не нравится анальный секс. В США секс-услуги лоббируют христианские проповедники, проводящие кампании «никакого секса до брака», в России — всякие Мизулины и прочие Чаплины.
В старые высокодуховные времена никто не спрашивал, чего, собственно, хотят сами женщины: выйти замуж или, например, поступить в университет. Женщин продавали замуж независимо от желания, в рамках контракта между семьями. Авторитетная викторианская наука постановила, что от избытка образования кровь в женском организме приливает к мозгу и отливает от матки, в результате чего девушка становится бесплодной. Так что либо замуж, либо образование, милочка.
Сейчас все уже не так, однако дурные модели поведения живучи и многие современные женщины продолжают им следовать: пытаются использовать секс в качестве товара, мечтают стать содержанками и требуют от претендентов исполнения архаичных социальных ритуалов — оплаты развлечений и подарков. В экономике и маркетинге это известно как искусственное создание дефицита ради увеличения стоимости товара. Все как научила бабушка, заставшая еще те благословенные времена, когда в деревне дородную невесту можно было выменять на пару здоровых коров, а тем, кто занимался сексом ради удовольствия, мазали ворота дегтем и плевали вслед.
Этот экономический механизм может быть разрушен лишь в том случае, если секс перестанут воспринимать как товар, а начнут — как процесс, приносящий равноценное удовольствием обоим участникам (или троим, четверым и т. д). Кажется, мир постепенно двигается в эту сторону: отношения формата «секс — это просто секс» выбивает экономическую почву из-под ног рынка секс-услуг, делая эту отрасль вымирающей (по крайней мере в развитых странах). Зачем платить за то, чем люди занимаются добровольно и бесплатно? Давно вы платили за общение или за совместную игру в волейбол?
