За счет чего же образовывался столь значительный доход? О товарах, завозимых из стран советской ориентации, в записке говорилось, что их импортная стоимость составляет 355 млн рублей, а стоимость по розничным ценам СССР — 5 млрд 238 млн, т. е. в среднем импортированные из братских стран товары продавались советским людям в 12,3 раза дороже, чем покупались государством. По расчетам комиссии, коэффициент доходности к импортной стоимости по промтоварам составлял 9,9, а по продовольствию — 17,7. На товары из капиталистических стран цены повышались в среднем в 16,1 раза.
По конкретным видам товаров разница была еще значительнее. Пряжа искусственного шелка из Италии повышалась в цене в 22,1 раза, французское штапельное волокно — в 49,5 раза, оберточная бумага для конфет — в 61,2 раза.
Завышение цен на товары, поступавшие непосредственно в розничную продажу, выглядело не менее впечатляющим. Самые ходовые удорожались в пять-восемь раз. Но были и товары-рекордсмены. В десять раз возрастали цены на остродефицитные наручные часы и велосипеды, а зарубежные лезвия для бритья — в 18 раз. Но самый большой вклад в бюджет должны были вносить модницы: чулки из Германии и Чехословакии дорожали в 10 раз, шелковые ткани из Франции — в 18,6 раза, а французский бархат — в 20. Не забывали и о курильщиках — табак повышался в цене в 22,5 раза.
Разница в цене на продукты в 10-12 раз была в проекте решения правительства абсолютной нормой. Но зарубежная сельдь при пересечении границы СССР повышалась в цене в 19 раз, чай из Индии — в 22,7, финики — в 28. Итальянские лимоны дорожали по пути к советским магазинам в 44,1 раза.
Некоторые предложения проекта отдавали особым цинизмом. Людям в глубинке элементарно не хватало хлеба, а в предложениях комиссии говорилось:
"Имеется в виду заключить товарообменную сделку на поставку нам из Египта 60 тыс. тонн риса в обмен примерно на 100 тыс. тонн советской пшеницы. Поскольку у нас розничная цена на рис высока по сравнению с ценой на пшеничную муку, импорт риса за счет вывоза пшеницы даст доход для бюджета примерно на 330 млн рублей больше, чем получил бы бюджет при реализации в Союзе 100 тыс. тонн пшеницы (мукой)".
На днях известный французский актер кино Жерар Депардье так прокомментировал свой отъезд из России Canal+: «Если я когда-нибудь соскучусь по такой жизни, я могу пару дней пожить в своем сарае». По его словам он больше никогда не собирается возвращаться в Россию, где у него осталась мордовская прописка. Также он продал свои российские квартиры. В настоящий момент актер большее время проводит в Бельгии, а также ухаживает за своими виноградниками на юге Франции.
http://rusjev.net/2016/03/12/deparde-rossiya-eto-bolshoy-vonyuchiy-saray/
Я допил остатки кофе, открыл электронный бумажник, набрал личный идентификационный код и мизинцем щелкнул по пиктограмме циферблата. Оказалось, что до начала юбилейного вечера встречи выпускников нашего класса осталось ровно четырнадцать минут. Раздался отрывистый сигнал, и на экране выскочило окно с предупреждением: «Действие лицензии на пользование решениями службы точного времени истекает через два часа тридцать восемь минут. Желаете зарегистрировать платеж сейчас ([Д]/н)?» Я не желал и захлопнул крышку. Ощущение надвигающейся опасности лишь впрыснуло дополнительную порцию адреналина.
Прозрачные двери информационного зала плавно разъехались, и на пороге возникла Анна Петровна.
Больше всего она была похожа на ту стерву, которой я и успел ее запомнить. Те же хищно поджатые губы. Тот же пронизывающий до мочевого пузыря взгляд. Те же собранные на затылке в коровью лепешку волосы. Та же пренебрежительно-надменная походка сушеной воблы из попечительского комитета. Только постаревшую на десять лет, разумеется. В руках она держала большую коричневую коробку. Я по привычке вскочил на ноги.
— Сиди, не вставай, — кивком головы учительница вернула меня на место. — Как хорошо, что ты все-таки написал письмо и сообщил о своем желании прийти. Это, — она поставила коробку на стол, — торт. Шоколадный, твой любимый. Я сама его испекла.
Я подумал о том, что последнюю фразу она могла не произносить. Если бы это было не так, черта с два я сейчас тратил бы время.
Она села рядом, наклонила кофейник над моей пустой чашкой и спросила:
— Ты заметил, как изменилась наша школа?
— Угу, — на сей раз пришел черед кивнуть мне.
— Четыре интернет-класса последнего поколения. Эскалаторы на всех этажах. Трехмерный кабинет анатомии. Тренажерный зал физкультуры мозга. И все это, разумеется, исключительно благодаря дотациям, полученным от продажи лицензий на интеллектуальную собственность.
Я промолчал. Я вообще за последние десять лет стал менее разговорчивым.
— Зря ты на меня дуешься. Это было сделано для твоей же пользы. Надеюсь, теперь-то ты это понимаешь?
Я сидел, набрав в рот кофе.
— Соблюдение прав использования интеллектуальных продуктов — самое большое достижение современности. Закон о лицензировании подарил будущее нашим детям. Без его внедрения в общественное сознание закрылись бы тысячи заводов. Миллионы людей лишились бы работы. Не осталось бы денег на медицину, решение экологических проблем, социальные программы. Несоблюдение элементарных правил честности…
Договорить ей не удалось — электронная доска вспыхнула, нагрелась, и на ней показалось радостное лицо молодой женщины с лицом удивительной свежести.
— Бог мой, Света Демушкина! — Анна Петровна отрепетированно всплеснула руками. Я был готов поклясться на «Дороге в будущее России», что все ее сегодняшнее утро было посвящено заучиванию имен бывших учеников перед цифровым зеркалом. — Как же мы все по тебе соскучились! Ну, как ты поживаешь?
Лицо женщины на экране исказилось ослепительной улыбкой:
— У меня все замечательно. Только я уже давным-давно Шикина, а не Демушкина. С тех пор, как мы с мужем приобрели лицензию на заключение брака. Мы переехали в Париж, у нас четверо детей, прекрасный дом и высокооплачиваемая работа. Спасибо вам огромное за чудесное воспитание. Привет, Ник! — женщина подмигнула в моем направлении.
Я вяло помахал рукой и перевел взгляд на Анну Петровну. Казалось, еще миллисекунда — и на ее глаза навернутся слезы умиления размером со страусиное яйцо.
На экране появилось новое окно с волевой загорелой физиономией молодого человека. Без сомнений, оно принадлежало Жене Малявину.
— Женечка! — задохнулась от счастья Анна Петровна. — Ты откуда?
— Здравствуйте, дорогая наша учительница! Я из Оксфорда. Поздравьте меня: только что, буквально вчера, продлил лицензию на сочинение стихов! Если позволите, с удовольствием пришлю вам что-нибудь новенькое.
— Разумеется! — последовал очередной приступ радости. — Ты еще спрашиваешь?!
А в это самое время в третьем окне демонстрировала белоснежные зубы очередная жизнерадостная дама.
— Наденька Юдина! Ой, и ведь совсем не изменилась!
— А я боялась, что не узнаете! Спасибо, у меня все лучше всех! — динамики разразились хихиканьем. — Представляете, я выиграла в лотерею лицензию на…
Дальше слушать этот бред я не стал. Меня мутило. Я высыпал на ладонь две таблетки аспирина, запил их остывшим кофе и отошел к окну.
Через двадцать минут, когда спектакль, наконец, закончился, я обернулся. Экран потух. Анна Петровна прижимала к глазам белоснежный кружевной платок.
— Вот видишь, — она всхлипнула носом, — у них все хорошо. Пойми же, я просто не могла тогда поступить иначе. В тот день, когда застала тебя в туалете, играющего в нелицензионный «Тетрис». Я была вынуждена позвонить в Отряд Морали Оперативного Наказания. А уж суд приговорил тебя к десяти годам исправительно-мозговых работ. Думаешь, мне было приятно? Нет, ты скажи, мне действительно нужно знать твое мнение.
Уголки губ сами образовали некоторое подобие горькой усмешки.
— Анна Петровна! Проблема заключается в том, что вы недостаточно хорошо информированы. Света Шикина не может в настоящий момент находиться в Париже. Три года назад у нее не хватило денег, чтобы приобрести лицензию на право воспитывать четвертого ребенка. В результате семья в полном составе была депортирована в компиляционный лагерь под Рэдмондом. Без права пользования электронной почтой, разумеется, — я с наслаждением следил за выпучиванием ее глаз. — Далее… Женю Малявина прошлой осенью поймали за чтением газеты в общественном месте. Без соответствующей лицензии, разумеется. И, естественно, избили до полусмерти. В больнице оказалось, что он стал полным идиотом. Единственное, что он способен делать, так это пользоваться последней версией нашей замечательной операционной системы, — учительница застыла с раскрытым ртом. — Надежду Александровну Юдину арестовали в тот момент, когда она с помощью кисти, холста и красок делала пиратскую копию изображения памятника Юрию Долгорукому. То есть непосредственно у подножия памятника. Теперь по приговору интеллектуального трибунала Надежда Александровна до конца своих дней будет рисовать баннеры для нужд правительства, народа и счастья следующих поколений.
Анна Петровна попыталась подняться из-за стола.
— Сидите, не вставайте, — я постарался вложить в жест весь сарказм, на который был способен.
— Но… Но… — она старательно подбирала нужные слова. — Но они совершили преступление, в конце-концов! Они обокрали всех нас! А вор должен…
— Совершенно верно! — я с наслаждением продемонстрировал шедевр моего дантиста. — Вор — это главный враг общества на современном этапе. Здесь мы вплотную подошли ко второй проблеме. Правительство, народ и каждый честный человек считают, что на современном этапе враг недостоин сидеть в тюрьме. Враг должен быть уничтожен. Поэтому я к вам и пришел, дорогая Анна Петровна, — из внутреннего кармана пиджака я вытащил служебный «Вальтер ПК» и прицелился в переносицу учительницы. Зная, что в программе «Пользователь и Закон» меня увидят пятьсот миллионов человек, четко, как когда-то учили, продекламировал:
— Ваша лицензия на изготовление домашних тортов для некоммерческого использования истекла полтора месяца назад.
И, на секунду задержав дыхание, привел приговор в исполнение.
На доске появилась лысеющая голограмма шефа:
— Отличная работа, поздравляю. Мы тут всем отделом наблюдали — высший пилотаж. К тому же, это твое двадцатое успешно выполненное задание. А раз так, то я немедленно подписываю лицензию на право занимать должность сертифицированного инженера справедливости. С представлением к награждению орденом Святой Ольги. Надеюсь, ты понимаешь, что это означает?
Разумеется, я понимал. Это означает, что ни одна сволочь теперь не посмеет присылать мне предложения продлить лицензию на пользование решениями службы точного времени. Потому что с сегодняшнего дня я работаю на общество официально.
© Норвежский Лесной
Леонид Гроссман в книге "Достоевский реакционер" приводит запись из дневника секретаря посольства Франции в Петербурге Мельхиора де Вогуэ:
"В салоне спорил с Достоевским. Любопытный образчик русского одержимого, считающего себя более глубоким, чем вся Европа, потому что он более смутен. Смесь медведя и ежа. Самообольщение, позволяющее предвидеть до каких пределов дойдёт славянская мысль в ближайшем большом движении.
"Мы обладаем гением всех народов, - говорил мне Достоевский, - и сверх того русским гением. Вот почему мы в состоянии понять вас, а вы нас - нет".
Российский телезритель любит зарубежное кино. В сотне самых кассовых фильмов в России сплошь голливудские картины, и лишь несколько – отечественного производства. Все знают, что в индийских фильмах танцуют, в американских – всё взрывается, а у немцев фильмы неправославного жанра – жесткие. Россияне не утверждают, что во всем мире кино снимают одинаково и не удивляются, что российские фильмы за рубежом почти никто не смотрит.
Российский водитель любит зарубежные машины. Все отлично разбираются в автомобильных брендах самых разных стран, даже отличают Хонду от Хёндая. Все знают, что если за рубежом 40 лет подряд без изменений производить один и тот же автомобиль, то его не будут там покупать. Россияне не считают, что Ламборджини и Лады делают одинаково, и не удивляются, что продукцию АвтоВАЗа за рубежом почти никто не покупает.
Почти каждый житель России носит с собой телефон, произведенный и разработанный за рубежом. Который работает с помощью специальных вышек, которые установлены по всей стране на крышах домов, и которые тоже все были разработаны и закуплены за рубежом. Работа которых основа на зарубежных научных разработках и патентах. Никто этому не удивляется и не считает, что во всем мире электронику делают так же, как в России.
Типичный житель России никогда не выезжал в другую страну, родился и живет в одном городе всю свою жизнь, в стране с населением 2% от мирового, экономикой объемом в 2% от мировой, и знает один единственный язык, доля которого в мировой информации, культуре и науке в районе тех же 2%. Назовем его условным Ваней 2%. В общем и целом, Ваня понимает, что мир вокруг него большой и разный.
Но стоит только намекнуть Ване, что в других странах не только электронику, товары, автомобили и кино делают по-другому, но и жизнь там устроена иначе, и многие извечные Российские проблемы уже давно решены, как появляется непреодолимая стена отрицания. “Везде всё то же самое!” – невозмутимо скажет нам Ваня.
Ведь Ваня твердо уверен, что всё плохое, что он знает о своей жизни в России, во-первых, не такое уж и плохое, во-вторых, бывает и хуже, а в-третьих, так везде. А коли нет проблемы, не надо её и решать.
Эй, бнвачер! Мечтал ли ты когда-нибудь о разработке bnw с помощью bnw? Теперь это стало возможным с помощью инновационного Javascript-модуля bnw-require! Всего лишь одна строчка - и ты подключаешь свои лефт-пуки с самого надёжного в мире хранилища файлов suicide.txt! Посмотрите на bnw-require в действии:
» cat test.js
#!/usr/bin/env node
var bnwrequire = require('bnw-require');
var sum = bnwrequire('D18AI1');
console.log(sum(2,3));
» ./test.js
5Впечатляет, не правда ли? И всё это доступно совершенно бесплатно по лицензии WTFPL!
P.S.: Имеются противопоказания, перед применением рекомендуется проконсультироваться со специалистом.
