http://www.kommersant.ru/doc/301258
Под давлением фактов сын доктора Замкова — Всеволод Алексеевич — стал чуть более разговорчивым. Он подтвердил, что попытка побега в мае 1930 года имела место. Мухина с мужем собирались через южную границу Азербайджана перебраться в Иран, а затем решить, куда ехать — в Латвию, Венгрию или Алжир, где жил учитель Замкова доктор Алексинский. Решение о побеге было принято под влиянием некоего пациента Замкова, который оказался агентом-провокатором ОГПУ. Мухину с мужем и сыном арестовали по пути на вокзал.
Всеволод Замков также сообщил, что Горький сыграл немалую роль в возвращении его родителей из ссылки. Но основными ходатаями за Замкова были его давние пациенты — начальник оперотдела ОГПУ Карл Паукер и начальник разведупра Красной армии Ян Берзин. Замков-младший считает, что они нуждались в его отце как блестящем диагносте. Но не меньше, видимо, руководящие товарищи нуждались в гравидане.

Однако гравидан подвел своего создателя. А возможно, у высокопоставленных пользователей просто наступил эффект привыкания. Всеволод Замков, правда, считает, что новая волна травли началась из-за того, что отец слишком хорошо лечил Горького. Как бы то ни было, в 1938 году Институт гравиданотерапии был закрыт.
В принципе история этой семьи должна была завершиться тогда же — их просто обязаны были репрессировать, как ранее осужденных за контрреволюционное преступление. Но Мухину и ее семью по давней просьбе Горького взял под свое крыло председатель Совнаркома Вячеслав Молотов. Не без участия последнего в 1937 году Веру Игнатьевну допустили к участию в конкурсе на украшение советского павильона на Всемирной выставке в Париже. Ее проект — монумент "Рабочий и колхозница" — был признан лучшим.
Мухину не просто отпустили в Париж на монтаж статуи, ее выпустили из СССР вместе с сыном. Это был высший знак доверия. Мало того, ей разрешили заехать в Латвию. Как рассказал Всеволод Замков, подходил последний срок принятия дедовского наследства и Мухиной порекомендовали от него отказаться.
Молотов так и не узнал, что Мухина его обманула. В 1937 году она не подписала ни единой бумаги об отказе от наследства. И после возвращения Латвии независимости ее сын отсудил причитавшееся теперь уже ему имущество. Правда, из шести гектаров в центре Риги он получил только один.