"А все осталось как было, лишь поменялись знамена А все осталось как было, лишь сменили афишу идей А все осталось как было - та же грязь и те же законы" https://meduza.io/feature/2015/07/14/metody-raboty-ne-podlezhat-raskrytiyu "...Сергей Прудовский через суд попытался добиться рассекречивания этого письма, несмотря на то, что оно есть в свободном доступе. Архивы Украины опубликовали его еще в 2011 году. Исследователь говорит, что дело его чести — заставить именно российские власти открыть этот документ. Но Мосгорсуд отказал ему, сославшись на решение о продлении секретности. При этом и Верховный суд оставил решение первой инстанции без изменения. «Они представили письмо — как некий обобщающий результат оперативно-розыскных мероприятий. Хотя из его содержания видно, что невиновные люди (многие потом были реабилитированы, в том числе посмертно) названы шпионами. То есть речь идет о необоснованных репрессиях. Тем не менее, даже Верховный суд Российской Федерации предпочел этого не замечать», — объяснил «Медузе» историк «Мемориала» Никита Петров, который также занимается изучением дела «харбинцев». По словам Никиты Петрова, решение о продлении секретности делает невозможным изучение некоторых тем, связанных с историей СССР. Историк сам сталкивался с тем, что документы, которые были необходимы для его исследований, засекречивались повторно. Он считает, что это сравнительно новое веяние. «В 1992 году специальный указ Бориса Ельцина воспринимали как указание к действию. Была проведена работа в разных архивах, был рассекречен определенный массив документов. А теперь посмотрим, как подобные указы сейчас трактуются в архивах. Даже очевидно связанные с репрессиями документы остаются засекреченными, и находится тысяча причин, чтобы не открывать их», — рассказывает Никита Петров. Сергей Прудовский и правозащитники из «Команды 29» отправили жалобу на решение комиссии по защите гостайны еще осенью 2014 года, однако получили отказ. Сейчас они подали кассационную жалобу и собираются более подробно изучить «исключительные обстоятельства», из-за которых секретность была продлена. Общественники, пытаясь привлечь внимание к вопросу, запустили петицию, которую за несколько недель подписали более 10 тысяч человек. Сбор подписей продолжается и сейчас. И Прудовский и Петров, в свою очередь, уверены, что причина — в «гипертрофированном профессиональном кураже», которым охвачены сотрудники силовых ведомств. На заседании по делу, которое касалось письма наркома Ежова, сотрудники ФСБ настаивали на том, что эта информация до сих пор чувствительна для России. «Представить себе, что информация о событиях 1920-30-х годов чувствительна для нынешних сотрудников ФСБ, довольно сложно. С тех пор столько воды утекло, нет людей, структур, правил. Но они живут с такой мыслью в голове — если мы по первому требованию будем выдавать им все, что они захотят, то мы тогда не хозяева собственного архива. Вот когда мы решим, тогда и будет необходимо», — говорит Никита Петров. По словам Сергея Прудовского, практика «вечной секретности» имеет системный характер, даже если дело касается реабилитированного человека, каким был его дед. Недавно он столкнулся с похожей ситуацией в другом деле, фигуранта которого также впоследствии оправдали. Исследователь считает, что еще одна причина кроется в преемственности и корпоративной этике сотрудников органов госбезопасности. «В архивно-следственных делах многие страницы закрыты, хотя ничего секретного там просто быть не может. Например, недавно знакомился с делом бывшего начальника УНКВД по Москве и области. В его деле 800 с лишним листов, почти половина закрыта. Все допросы, которые были до того, как его перевезли в Сухановскую тюрьму, закрыты. Как мне сказали, методы работы не подлежат раскрытию и ознакомлению. А я спросил: у вас что, методы такие же? Мне ответили — да, такие же»."