https://republic.ru/posts/91091?code=a84f04f797d7385a112af3ec653b1871 Люди имеют право оставаться собой – в том числе Герасимами. Они имеют право на свой уклад, на равнодушие к политике, на боязнь ответственного выбора. Возможна социальная система, которая позволяет находить компромисс обывателю и активному гражданину, делая первого заинтересованным в существующем режиме, а второго – внимательным к интересам обывателей. Это равновесие сломалось и в России, и в США – в том числе из-за элитистского пренебрежения «безмолвствующим большинством» («быдлом»). В итоге немногочисленное критически мыслящее население оказалось заложником массы Герасимов, которые страдают от своей социальной афазии, нищают, но продолжают поддерживать Путина. Их отличает не уровень интеллекта, не злобный нрав, не любовь к тирании, а немота и глухота к критическим аргументам. Потому что деконструкция не является для них такой же ценностью, как для интеллигенции, а услышать нечто привлекательное для себя в антисистемной риторике у них не получается – или потому, что ничего подобного перестроечным обещаниям светлого будущего не предлагается, или потому, что мы не освоили язык «глухонемых» недискурсивных Герасимов. Наш исторический курс – попытка увлечь политически или когнитивно чуждых нам людей в общее пространство взаимной заинтересованности. Тяжело бессильно наблюдать за оставшимися у этой системы в заложниках друзьями и коллегами, любыми критически мыслящими людьми, независимо от взглядов. Как и куда их эвакуировать? Но и «майдан» обречен без проработки четкого видения будущего, способного увлечь Герасимов. Вопреки мифам, революции происходят в головах до строительства первой баррикады. И когда происходят, никакая армия ОМОНа не способна сохранить режим, потому что будущее уже наступило. Мы должны научиться разговаривать с Герасимами, понимая, что они не враги, а обычные люди – только другие. Они не реакционеры, они просто недискурсивны и в строгом смысле слова неидеологичны, абстрактные идеи мало что для них значат. Сталин для них значит не то, что для нас; сами по себе обещания честных выборов и борьба с коррупцией их мало волнуют, потому что мало что способны непосредственно изменить в их жизни. И правда: а что дальше? Кого выбирать, если даже в США стерлось программное различие между демократами и республиканцами? Хилый, бездарный, интеллектуально ничтожный сегодняшний наш режим потому и может стоять столь непоколебимо, что пока ничего принципиально иное ему не противопоставлено в интеллектуальном, общественном поле. И выходили на улицы не более 50 тысяч человек за раз, потому что двигало ими моральное чувство. Для мобилизации гетерогенного общества на колоссальной территории этого недостаточно. Чтобы сейчас что-то изменить, нужно сначала подробно – до бытовых деталей – помыслить себе другую Россию. И это видение должно быть чрезвычайно радикальным, сопоставимым по размаху фантазии с глубиной катастрофы, в которую на наших глазах сползает страна с заранее понятным исходом. Но единицы пытаются хотя бы начать предметный разговор о Прекрасной России будущего. Когда в прошлом году Навальный выпустил свою программу – все стеснялись начать ее обсуждение. Необязательно быть сторонником Навального, но его программа была важнейшим реальным поводом для дискуссии, которая ценнее любых конкретных предложений. В жизни не бывает вообще идеальных решений, а программа Навального была лишь робким приступом к серьезному разговору – но мы проигнорировали и его. Избежать чего-то аналогичного 1918–1920 годам можно только заведя «с толкача» аморфное общество, заинтересовав разные группы в кооперации больше, чем в гражданской войне. Планы мирной трансформации должны быть нестандартными и не игрушечными.