Вообще, я с тоской ее вспоминаю. Советскую власть. Тогда любой мог быть героем. Как легко и просто родина умела сделать меня несгибаемым диссидентом Баранским. А главное – в то время я был молод. Тогда мне было бы хорошо повсюду, даже в гитлеровской Германии. Ведь мало того, что я был молод, я еще и не был евреем. Сейчас мне тридцать пять, но я молод душой. Я все еще не еврей, но уже зарабатываю много денег. А вы знаете, куда я их трачу? На террор. Мне тридцать пять, и я – террорист. Я – против государства. Я – за анархию. Это я взорвал бомбу у приемной ФСБ. Это я рванул переход под Пушкинской площадью. Что поделаешь, жертвы неизбежны. Но я тоже ежечасно рискую своей жизнью. Я мужественный несгибаемый человек. Можно я вас выебу?