ВОНИЛЬКА

@ceyt зис

Я сидел в своём "Хавейнмене", припаркованном на краю обрыва, словно на краю пути, под небом Техаса, подёрнутое первыми красками уходящего дня и задумчиво потягивал свой виск"эй с колой под мерный аккомпанемент Тома Уайтса, доносящегося из радиоприёмника. Дженни, моя маленькая Дженни, знаю я должен вернуться, завтра я должен вернуться к ней.

такая тягучая мягкая тоска от этого твоего поста

@dy прямо захотелось тебе пожелать чего-то большого и светлого, человеческого.чтобы дорога была ни гвоздя ни жезла,чтоб счастье было неиллюзорным ну и прочую хуйню совершенно не в духе бнв

@hirthwork нельзя так.я тебе от души

@hirthwork лан, представь,что /6GZ был написан от анонимуса, и отреагируй соответственно

@hirthwork Мария Кондратьевна — единственное существо в колонии, сохранившее белую человеческую кожу и невыгоревшие локоны. Поэтому она в нашей толпе кажется подчеркнуто холеной, и даже Калина Иванович не может не отметить это обстоятельство: — Фигурная женщина, ты знаешь, а даром здесь пропадает. Ты, Антон Семенович, не смотри на нее теорехтически. Она на тебя поглядаеть, как на человека, а ты, как грак, ходишь без внимания. — Как тебе не стыдно! — сказал я Калине Ивановичу. — Не хватает, чтобы и я романами занялся в колонии. — Эх ты! — крякнул Калина Иванович по-стариковски, закуривая трубку. — В жизни ты в дурнях останешься, вот побачишь… Я не имел времени произвести теоретический и практический анализ качеств Марии Кондратьевны, — может быть, именно поэтому она все приглашала меня на чай и очень обижалась на меня, когда я вежливо уверял ее: — Честное слово, не люблю чай. Как-то после обеда, когда разбежались колонисты по работам, задержались мы с Марией Кондратьевной у столов, и она по-дружески просто сказала мне: — Слушайте вы, Диоген Семенович! Если вы сегодня не придете ко мне вечером, я вас буду считать просто невежливым человеком. — А что у вас? Чай? — спросил я. — У меня мороженое, понимаете вы, не чай, а мороженое… Специально для вас делаю. — Ну хорошо, — сказал я с трудом, — в котором часу приходить на мороженое? — В восемь часов. — Но у меня в половине девятого рапорты командиров. — Вот еще жертва педагогики… Ну хорошо, приходите в девять. Но в девять часов, сразу после рапорта, когда я сидел в кабинете и сокрушался, что нужно идти на мороженое и я не успел побриться, прибежал Митька Жевелий и крикнул: — Антон Семенович, скорийше, скорийше!.. Было уже за полночь, когда мы с Калиной Ивановичем направились на луг. Теплая тихая ночь внимательно слушала, что говорил дорогой Калина Иванович. Аристократически воспитанные, подтянутые, сохраняя вечную любовь свою к строевым шеренгам, стояли на страже своей колонии тополя и тоже думали о чем-то. Может быть, они удивлялись тому, что так все изменилось кругом: выстраивались они для охраны Трепке, а теперь приходится сторожить колонию имени Максима Горького. В отдельной группе тополей стояла хата Марии Кондратьевны и смотрела черными окнами прямо на нас. Одно из окон вдруг тихонько открылось, и из него выпругнул человек. Направился было к нам, на мгновение остановился и бросился в лес. Калина Иванович прервал рассказ об эвакуации Миргорода в 1918 году и сказал спокойно: — Этот паразит — Карабанов. Видишь, он смотрит не теорехтически, а прахтически. А ты остался в дурнях, хоть и освиченный человек.

@anonymous и кто из нас мария кондратьевна?