ПУПЫРЧАТОЕ ПАЛЬТО
Дверь в квартиру отец открывал с ноги,
когда ночью его приносили черти.
Он хватал гантели, а мать – коньки.
Так они рубились до полусмерти.
Это с их подачи вменили мне
аутизм и умственную отсталость.
Исключительно только по их вине
я среди придурочных оказалась.
Только у самих у них нет мозгов,
раз они меня окрестили Жабой.
Как бы дистанцировать родаков –
например, черепушки их размозжа бы.
Недостойны пьяницы и совки
проживать в культурном городе на Неве.
Из-за них я даже стала носить чулки.
Только не на ногах, а на голове.
Натянула на голову я чулок
наподобие маски у фантомаса.
У людей вызывала культурный шок
под чулком расплющенная гримаса.
Хоть лица моего не видал никто,
кто меня не видел, тот многое пропустил:
в основном, пупырчатое пальто
составляло мой жабий образ и жабский стиль.
Пусть я жаба, но парень у меня был.
Как-то раз, когда мама купалась в ванне,
он пришел и молча ее убил –
не маньяк или мачо, а даун Ваня.
Мать забила ластами, как форель.
Отче наш, в бога душу ее ети!
Он ей кинул в воду электродрель,
предварительно шнур подключив к сети.
Пьяный батя в прихожей тогда лежал,
его Ваня башкой подтянул к дверям
и дверями голову ему сжал.
Как орех башка раскололась прям.
Далеко разлетелись его мозги.
Разве так бывает у дураков?
Когда батя дверь выносил с ноги,
у него, я думала, нет мозгов.
Но перед законами мы чисты.
Да к тому же психи еще притом.
Даун Ваня сам поступил в менты,
вскоре после этого став ментом.
Я, имея мужа в его лице,
огребла один головняк и стресс:
ни в кино с ним, ни в гости и ни в ТЦ –
занимал супруга один лишь секс.
Да еще он страстно хотел сорвать
то чулок с башки, то с меня пальто.
Только я на корню пресекала страсть:
без пальто меня не видал никто.
Я в пальто и в постели, и у плиты,
но справлялась не хуже других Тортил,
лишь понять не могла, для чего менты
под кроватью в картошке хранят тротил.
Наконец моя подспудная нагота
до того сразила дауна наповал,
что однажды он дома, по пьяни включив мента,
налетел, как цунами, смерч и девятый вал.
Он с балкона в помойку кинул мое пальто,
а потом потребовал голой исполнить тверк.
И тротильные шашки из окон швырял в пухто.
Охватил окрестности дьявольский фейерверк.
Так закончилось эротическое кино:
черный гриб над Невой, фотовспышка, последний кадр –
все дома сложились разом, как домино,
все районы исчезли с ландшафтов и Яндекс-карт.
Повалились в Фонтанку кони, и, став в каре,
над кипящей рекой поднялись силуэты жаб.
А одна, словно всадник с картинки в календаре,
с головой, насаженной сверху на штык-кинжал,
пронеслась с головою дауна на штыре,
знаменуя пришествие в город эпохи жаб.
Я иду, утопая в тяжелой, как ртуть, икре
и бросаю в горячий воздух чулок-хиджаб.
