Давай я объясню, откуда берутся граммар-наци. Начну с определения — вдруг ты не слышал термина. Граммар-наци — это такие люди, которые, прочитав текст любой длины, и обнаружив в нём орфографическую ошибку или опечатку, начисто утрачивают способность воспринимать смысл самого текста, потому что их сознание и эмоциональная сфера на этой самой ошибке/опечатке намертво фиксируются, и дальше эти люди готовы до потери сознания только её и обсуждать, причём в самых резких, ничем не спровоцированных выражениях. На окружающих граммар-наци производят довольно тягостное впечатление. Во-первых, это впечатление фантастической тупости и ограниченности — в силу той самой неспособности обсуждать важные вещи, стоит лишь в поле зрения появиться опечатке, которую нормальный человек бы на их месте просто не заметил. Во-вторых, — злобной асоциальной агрессивности. Шум, который граммар-наци готовы поднять из-за любой не к месту поставленной запятой, градус обвинений в безграмотности и бескультурье, которыми они швыряются направо и налево, поражает воображение стороннего наблюдателя. В-третьих — и это, наверное, интереснее всего — примерно в 90% флеймов, затеваемых вокруг той или иной предполагаемой ошибки, исходного грамматического правила, за которое граммар-наци готовы умирать и убивать, в русском языке попросту нет — его либо не существовало никогда, либо оно давно уже приводится в словарях с пометкой устаревшее. Собственно говоря, это третье обстоятельство и объясняет происхождение граммар-наци. Те грамматические правила, по поводу которых у разных соотечественников развились психозы и фобии, по уровню сравнимые со страхом кастрации, уходят корнями в далёкое советское детство. Питаются они детским страхом перед тупой и злобной училкой, перед доминантной бабушкой, перед насмешками соучеников. Именно детская травма так прочно впечатала в сознание будущих граммар-наци все их смешные и нелепые, заёмные представления о том, что русский язык раз и навсегда кодифицирован в тех правилах, которые в их головы вбивали в детстве училки и бабульки. Разумеется, особенно сильна эта детская травма у людей, у которых природной грамотности не было, и их за орфографические ошибки сильно шпыняли окружающие. Человеку, у которого не было этой детской травмы, не понять ни агрессивности граммар-наци, ни их ограниченности. Особенно трудно понять, почему они так неадекватно реагируют, когда приводишь им из словарей русского языка или из русской же классики цитаты, доказывающие неактуальность отстаиваемого ими правила. Вроде бы, взрослые люди так реагировать не должны. Весь фокус в том, что граммар-нацизм не имеет никакого отношения к взрослости и адекватности. Это болезненная проекция во взрослую жизнь жестоких детских комплексов и фобий, начисто заглушающих голос разума. А позицию нормального человека, не знавшего в жизни этих травм, прекрасно выразил ещё А.С. Пушкин в известном романе: Как уст румяных без улыбки, Без грамматической ошибки Я русской речи не люблю. (Евгений Онегин, 3:XXVIII)