Обгоняя безумие газов в бухле
Эскадрон моих мечт о ебле
О какой человеческой продуктивности, о какой производительности труда может идти речь? Вот сон, в котором нужно перенести кучу ящиков с этажа на этаж. Один, возможно, вы пронесёте от начала и до конца, а потом история повернёт и закрутится так, что в конце вы окажетесь в пьяном виде в камере militsioner'ов. Работа никому по доброй воле не снится.
Снилось, что еду в метро на станцию «Ленин…ская?» (что-то привычное и явно не существующее) и не могу найти её на схемах, пробую выйти на станцию, перейти на другую ветку, отрываясь во времени от людей, которые едут по делу. Где-то рядом с тем метро стоит кинотеатр, названия которого я не посмотрел, в котором идёт фильм, название которого я забыл, но нужно просто дойти и посмотреть. В конце концов просыпаюсь на старом диване около старого компьютера, думая, что наездился и вернулся. Беру наушники, из них играет музыка, компьютер выключен. Вытаскиваю наушники из ушей — музыка становится тише, вставляю обратно — опять громко. Включаю компьютер и понимаю, что он показывает файлы со сломанного диска.
«Я уехал из параши
Я в парашу жить пошёл
Тут параша, там параша
Мне в параше хорошо!»
— это мне снились трудные подростки с цветными по-всякому остриженными волосами и ненашенскими мордами, которых с Запада отправили на перевоспитание в отечественную глубинку, устраивающие отчётный концерт для местных жителей, нарядившись в то, что, по их мнению, является народными костюмами, и исполняя то, что, по их мнению, является народными песнями.
Пошли они дальше и увидели мальчика, который ел арбуз, а корки, семечки и остатки бросал себе на голову так, что даже лица его было не видно. Спросили его, почему он так делает.
— Потому что я мёртвый, пустой и кричу.
Присмотревшись, они поняли, что он действительно был мёртвый, пустой и кричал, но из-за корок этого было не слышно.
Снилось, что смотрю какую-то старую меху с пафосными песнями, на каждой станции метро подбирая прямоугольную пачечку молока, в которой лежит следующий эпизод. Потом какая-то блондинка, похожая на Кирстен Данст, стала показывать мне свои строгие татуировки на руках и на теле, и я проснулся.
Сплю двенадцать часов, уже снится даже, что заснул в ночном троллейбусе и наматываю круги по маршруту с отвисшей челюстью. Вокруг темно, в троллейбусе темно, фонарей мало, как в советское время, но тёмные фигуры идут по улице по своим делам. Через силу выбираюсь, бегу к освещённому одинокой лампочкой ларьку, чтобы купить пряник за десять рублей, и просыпаюсь. Красота!
Проснулся на час раньше, чем надо было, решил полежать. Заснул, приснилось, что всё проспал сразу до четырёх часов дня. Расслабился, стал слушать одним ухом с мобильника новый альбом «Гражданской обороны», поражаясь качеству звука. Проснулся, посмотрел на часы — опять рано, и никакого нового альбома нет.
Чувствую себя замечательно: http://dump.bitcheese.net/files/uhylovy/11_Dolphin_-_Monolog_dobrogo_muzhchiny.mp3
До чего дошёл: снился гибрид инди-фильма и советского нравоучительного кино о солдате (белобрысый, улыбчивый, нравящийся всем, как Бодров), получившем увольнение в родной город, чтобы с матерью навестить родные могилки, и успевшем познакомиться с девушкой, урезонить хулиганов, попасть в милицию и найти друга. Присутсвуют: скромная, но самостоятельная девушка, делающая первый шаг (каждый раз, когда она заставляет героя идти с ней под руку, и вкладывает свою ладонь в его, зрителям остаётся лишь ахать); трое рабочих в униформе, пишущие на досуге статьи в журнал, продающие его вместе с какими-то вынесенными дефицитными электродами герою за несколько рублей на выпивку, и принимающиеся после этого вспоминать, сколько и где они пили в прошлые дни (конченные, пропащие люди), пока солдат нелюбезным для них замечанием в разговоре с матерью не привлекает их внимания, и начинающие после этого полукомедийную потасовку; водитель автобуса, про которого всем ясно, что это мелочный, только притворяющийся советским, человек, раз он трусит помочь разобраться с хулиганами и выходит из себя только из-за того, что ветровое стекло его ПАЗика в шутку описали с крыши, а моча попала в мотор и сломала его (!), студент в очочках с лёгкой небритостью и рюкзаком (надёжный, умный, честный — настоящий друг); в качестве скрытой рекламы: «Почта России» (сцена, в которой прохожие одновременно бросаются в отделение, чтобы вызвать милицию, и толкаются в дверях), стоящий рядом «Связной» (продавщицы в белых фартуках и колпаках выбегают из него, чтобы поднести ожидающему приезда милиции водителю тарелку с блинами и тарелку с двумя гигантскими бутербродами с сантиметровыми кольцами страшной варёной колбасы), «Кетчуп Сбербанка» (висит там же в окне). Практически весь фильм снят в движущемся транспорте или на остановках. Сцена в помещении милиции, в которой собраны все персонажи (хулиганов, спустя некоторое время, тоже вводят) снята неподвижной камерой, которая вращается по кругу и фокусируется то на разговоре одних, то на раздумьях других, то на перемещениях людей от одной группы к другой.
Снился длинный фильм про копов, с разъездами на машинах, пистолетами под пиджаком и осмотрами мест преступлений, но среди залитых солнцем сталинских домов и пустых просторных универсамов девяностых. Потом проснулся, заснул, и еще в двух снах вспоминал, как его смотрел, внутренне споря с собой, был ли это сон, или я действительно видел такой фильм.
В то время многие бежали из СССР через приоткрывшиеся границы, предпочитая бороться с трудностями на новом месте. А она каждый вечер наряжалась «на выход», знакомилась с кем-то и только на пороге чужой квартиры просила простить за нечаянное «динамо» и разрешить переночевать. как ни странно, большинство соглашалось. А рано утром капитан милиции Соловьёв собирался, благодарил хозяев и шёл на службу.