A dangerous social media phenomenon known as 'Blue Whale' is circulating the web.

The game, created by Philipp Budeikin, directly targets children and encourages them to harm themselves. So far, the game has been linked to the deaths of more than 100 young people around the world. Budeikin has since been arrested and is being held in prison in Russia after pleading guilty to inciting the deaths of 16 teenage girls.

Since it's creation in 2013, Blue Whale has used horrifying videos to lure children into the game before psychologically manipulating them. The majority of children were young girls, who Budeikin says were targeted specifically for their vulnerability.

First there was an absolutely, utterly, nauseatingly terrifying incident that had occurred just before the site was set to open, when Ross, by sheer fate, had almost ended up jail. Austin had been in the middle of a heat wave a few weeks earlier, and somehow there had been a water leak in the apartment housing his secret magic mushroom farm. The landlord had gone into the space to inspect the flood and instead had found Ross’s drug laboratory. Irate, the landlord called Ross to tell him the next phone call was to the local police. Ross tore through the space, trying to get everything out before the cops arrived, and thankfully screeched away just in time. When he returned home that evening, smelling rank from the mushroom residue, he was so shaken up it took Julia hours to calm him. The thought of what would have happened had he been caught was enough to put Ross on the edge of a panic attack.

The day after the Gawker article, Ross got up, groggy and on edge, and was greeted by a total catastrophe. No, the site hadn’t been shut down by law enforcement. Or knocked off-line by hackers. Nothing like that. It was much worse.
While some people had simply come to the Silk Road to window-shop, others were actually buying and selling drugs. And every time someone purchased something, some of Ross’s Bitcoins vanished in the transaction. What the hell is going on? There must be a bug in the code. His personal profits, which were now in the double-digit thousands of dollars, were literally dwindling by hundreds of dollars every few hours. Ross had to figure out how to fix a problem he hadn’t even known existed.
It was sickening.
After digging through his code for hours trying to find the error, Ross realized he had originally built the Silk Road using a standard piece of code called “bitcoind,” which connected his payment system. Now he was discovering that he had created that interface improperly. He just had no idea where the mistake was in his code. All he knew was that he had essentially built a cash register where money fell out of the bottom into the ether whenever he opened it. And right now, as slews of new customers came to the site, that register was opening and closing at a staggering rate.
When he did the math, at the speed with which people were buying drugs on the site, the Silk Road was fast approaching insolvency. He would soon be the first person in history to start an underground drug Web site on the Internet and the first person in history to see it go bankrupt because he had written so much shitty code.

https://secretmag.ru/cases/interview/aleksej-kadejshvili-vocord.htm
— Когда нам нужны были алюминиевые радиаторы охлаждения, в стране, которая вообще-то производит больше всех алюминия, их просто не было. Так что мы возили железо из Италии, причём, я почти уверен, что алюминий был наш. Потом мы поменяли конструкцию, чтобы обходиться российскими деталями. Хотя остаются комплектующие, которые заменить сложно. Хорошие сенсоры производят гиганты вроде Samsung и Sony, у них нет альтернативы. В 2014 году мы просели в выручке, в том числе на это повлияла экономика — у клиентов просто не стало денег. В этом году несмотря на то, что экономика продолжает стагнировать, мы прибавили 30% к выручке.

— В 2011 году вы стали резидентами «Сколкова». Зачем вам это понадобилось?

— В сотрудничестве с ними есть два плюса. Статус резидента даёт налоговые льготы на фонд оплаты труда, для нас это ощутимая экономия. И в 2011 году мы получили грант на 20 млн рублей, правда, нервов тогда измотали на 40. Заявка на грант «Сколкова» — хорошее упражнение. Пока мы её оформляли, у них менялись правила. Некоторые правила оказывались странными — например, нужно было расписать командировки на три года вперёд с указанием мест и длительности, стоимости билетов и проживания. Но их можно понять: требования предъявляют госорганы, которые их проверяют, так что над ними висит дамоклов меч.

— Будете бороться за участие в тендерах, которые проводят в рамках обеспечения действия «пакета Яровой»?

— Мы начинали с направления хранения аудиозаписей, которое решало одну из задач «пакета Яровой». Если коротко — мы умеем хранить всё, что ходит по проводам. Например, делаем для «Мегафона» систему борьбы с SMS-мошенничеством, там те же технологии. Но всё, что связано с «законом Яровой», очень политическая история, туда посторонних не пустят.

— Вы бы хотели?

— Мы как автомат Калашникова — продаём продукт тем, кому он действительно нужен и кто готов за это платить. А в кого он стреляет, уже не наше дело. Технически задача интересная. Другой вопрос, что закон писали люди, не знакомые с современными технологиями, квалификация этих людей не позволяет им должным образом оценить перспективы и потенциал развития технологий. Они предлагают хранить всё, и в результате искать что-либо будет очень сложно. Информации много, а ценность её крайне низкая. Эффективнее было бы индексировать данные сразу и выкидывать то, что не представляет интереса. Тогда и места это занимало бы меньше, и искать можно было бы намного быстрее.

“In my original draft, Hannah was naked,” says Yorkey. “And one of our consultants said, you know, that actually tends not to happen. When people [cut] their wrists in the bathtub, especially adolescent girls who have been body-shamed, they tend to wear old, ratty clothing. And that’s something I never would have known.”

The use of chlorine gas in 1915 and mustard gas in 1917 led to the provision of 2 million “khaki kits” with safety razors to American troops in 1918 because it was believed that gas masks would be more effective on clean-shaven soldiers. Before the war, shaving brushes were generally made from hair from badgers, horses, or boars, but badger-hair brushes were the most popular because of their ability to hold water. However, with the wartime disruption of commerce, badger hair from Russia—then its main exporter—became difficult to acquire. In response, imitation “badger” brushes made from horsehair from Russia, China, or Japan appeared in the United States. Before the war, bundles of hair used to make shaving brushes were cleaned and disinfected in France or Germany while en route to the United States. During the war, however, the bundles were shipped directly to the United States (11).
Anthrax risk during 1914–1917 seems to have varied by brush color and country of origin. Cases were more likely to be associated with light- than with dark-colored brushes, and brushes from horsehair from Japan were considered to be particularly risky. Public health officials investigating these outbreaks at the time speculated that at least some of these manufacturers used the hair as received, assuming it was already disinfected (2). They also speculated that hightemperature disinfection may have been avoided for brushes made from light-colored hair out of concern that this treatment might diminish their resemblance to badger hair. Thus, light-colored brushes may not have been as effectively disinfected as their dark-colored or darkly dyed counterparts (12).

Последнее время так складывается жизнь, что большое количество моих друзей, знакомых, коллег уезжает из Москвы.
В Севастополь, на Дальний Восток, в Сибирь, Новгород, Петрозаводск, Ижевск.
Кто-то едет работать на государственной службе, кто-то открывает бизнес, кто-то делает корпоративный проект.
Конечно, масштабы "исхода из столицы" версии 2017 года не сравнить с освоением целины или комсомольскими стройками середины прошлого века.
Но связать эти события в единую цепь очень хочется.
Наши (моего поколения 1985-1995) бабушки и дедушки ехали создавать новые города, заводы, колхозы там, где раньше ничего не было. Наши папы и мамы состоялись в тяжёлое время перестройки и 90-х, стали профессионалами, открыли первые кооперативы, работали на двух-работах, чтобы дать нам образование.
Мы, родившиеся в 1985-1995 гг, уехали со своей малой родины поступать в ВУЗы в столицы, строить карьеру (примета времени - мы строим карьеры, а не заводы;), открывать бизнесы, запускать стартапы. Мы уехали, чтобы не вернуться.
Но может именно сейчас, в 2017 году, когда во всех сферах происходит слом старого, а новое ещё не пришло, самое время вернуться? Самое время замкнуть цепь прошлого и настоящего, когда мы будем снова полезны тем местам и территориям, которые создавали наши бабушки и дедушки?
Как бы пафосно это не звучало, но мы не заметили, как повзрослели. Повзрослели настолько, что теперь мы ответственны за все, что происходит вокруг. Уже нельзя сказать "да это все эти старшие намудрили, вот дали бы нам порулить, мы бы все сделали по-другому". Теперь мы и есть те самые старшие. И теперь только от нас зависит, появятся ли новые "стройки века" в нашей стране и захотят ли наши дети жить в Севастополе, на Дальнем Востоке, в Сибири, Новгороде, Петрозаводске и, конечно, Ижевске.

Вы знаете, я нейтрально относился к произволу силовых структур в отношении граждан России, пока не увидел их истинное лицо в прошедшие выходные.

А где-нибудь писали, почему Чайка ебошит Почту и Страшнова?

By late afternoon, Mike Weinthaler, a Customs and Border Protection officer, had begun his daily ritual of clocking in for work, pouring an atrocious cup of coffee, and popping open the blue scrubs to look for anything out of the ordinary: a package with a small bulge; return addresses that looked fake; the sound of plastic wrap inside a paper envelope; anything fishy at all. There was nothing scientific about it. There were no high-tech scanners or swabs testing for residue. After a decade in which e-mail had largely outmoded physical mail, the postal service’s budgets had been decimated. Fancy technology was a rare treat allocated to the investigation of large packages. And Chicago’s mail-sniffing dogs—Shadow and Rogue—came through only a couple of times a month. Instead, whoever was hunting through the scrubs simply reached a hand inside and followed their instincts.
Thirty minutes into his rummaging routine, the white square envelope caught Mike’s eye.
He held it up to the lights overhead. The address on the front had been typed, not written by hand. That was generally a telltale sign for customs agents that something was amiss. As Mike knew, addresses are usually typed only for business mail, not personal. The package also had a slight bump, which was suspicious, considering it came from the Netherlands. Mike grabbed an evidence folder and a 6051S seizure form that would allow him to legally open the envelope. Placing a knife in its belly, he gutted it like a fish, dumping out a plastic baggie with a tiny pink pill of ecstasy inside.
Mike had been working in the customs unit for two years and was fully aware that under normal circumstances no one in the federal government would give a flying fuck about one lousy pill. There was, as every government employee in Chicago knew, an unspoken rule that drug agents didn’t take on cases that involved fewer than a thousand pills.

http://tehne.com/grant/konkurs-na-luchshiy-proekt-zhilogo-kompleksa-krasnaya-ploshchad-izhevsk-2017
Предметом конкурса является разработка проекта жилого комплекса по ул. К. Маркса в городе Ижевске на земельных участках с кадастровыми номерами 18:26:010637:312, 18:26:000000:9797, 18:26:000000:9798, 18:26:010637:311, соответствующего конкурсной документации. Предполагаемая площадь квартир жилого комплекса — не менее 48 000 квадратных метров.

В прихожей любой квартиры должны быть предусмотрены «грязная зона» и место для установки гардероба. Место должно быть свободно от электроприборов и выключателей.

а что это значит?

https://vademec.ru/article/onkopatsientka_potrebovala_s_chetyrekh_klinik_12_mln_rubley/
По словам адвокатов истицы, инициированные «Медси» переговоры разрешению конфликта в досудебном порядке не помогли. «К нам в офис от имени «Медси» прибыл господин Богомолов, представившийся медицинским директором «Медси» и главным гепатологом Московской области. Первые полчаса встречи прошли как презентация «Медси» – Павел Богомолов говорил о глобальных планах компании, о готовящихся изменениях федеральных законов под интересы компании и о своей роли в ее процветании, – рассказала Vademecum управляющий партнер адвокатской группы «Онегин» Ольга Зиновьева, представляющая интересы пациентки в суде. – Далее он сообщил, что иск пациентки представляется ему совершенно безосновательным, компания «Медси» в прогрессировании ее онкопатологии в течение четырех лет совершенно не виновата, и пациентке «просто не повезло».

Олег Вашурин стал начальником управления по культуре, молодёжной политике и туризму 29 апреля прошлого года. С текстами Бобровского он знаком мало, а стенды впервые увидел на открытии выставки 4 апреля, и когда увидел, то по «спине пробежал холодный пот». Вообще, в начале беседы Олег Владимирович от каких-либо комментариев отказался, уточнив, что «по телефону лишнего старается не говорить» и что ситуация, возникшая с Анжеликой Шпилёвой — не что иное, как «рабочий момент». Также Олег Владимирович пояснил, что «никто ни на кого не надавливает, с выставкой Бобровского связаны определённые очень сложные моменты».

— Формулировка обозначена в акте служебного расследования, все её видели и все с ней согласны. Это не только наша позиция, но и позиция федеральных структур, они увидели эти стенды и задали вопрос. Я могу вас перенаправить в эти органы. Есть определённое понимание того, что на сегодняшний день всё, что касается какой-либо информации, которая дискриминирует наше государство и является сомнительной, не должна появляться в свободном доступе. Вы же тоже живёте в России и наверняка понимаете, о чём я говорю. Сейчас очень сложная политическая ситуация. И есть нюансы. Мы должны это учитывать. Тем более что Анжелика Ивановна Шпилёва — руководитель муниципального учреждения культуры, а не частного музея. И у нас, и у органов возникают к ней вопросы. Позиция администрации города Советска такова, что никакой информации, которая может вызывать сомнение у посетителей музея, не должно быть. И мы об этом говорим неоднократно. Никто не ущемляет её прав, не увольняет так просто. Если она чего-то не понимает, ей просто объясняют.

Пять лет назад обстановка в мире была совсем другой: мы могли выезжать заграницу с георгиевскими ленточками, а сейчас в ту же Литву не можем выехать. Повесьте себе на машину георгиевскую ленточку и попробуйте выехать — у вас проблемы возникнут сразу на границе. Правильно? Не возникало? Вам просто повезло.

А когда приходят люди на выставку и видят портрет даже Бобровского в форме, это взывает возмущение — они нам ни к чему. К тому же вопросы не только у рядовых граждан города Советска, но и у тех, кто контролирует ситуацию и блюдет порядок. Нас в течение двадцати лет пытались тщательно, как это говорится, «опустить», сделать ресурсной территорией. Сейчас Россия стала вставать на ноги, и это очень не нравится нашим западным, как говорит Владимир Владимирович, коллегам. Они ведут свою работу, свою деятельность активно — дремать не стоит.

https://www.newkaliningrad.ru/afisha/other/publications/13419910-obyknovennyy-antifashizm-kak-vlast-v-sovetske-boretsya-s-biografiey-pisatelya.html
«На меня сразу направили камеру, а Лиза, показав на один из стендов с Бобровским, спросила: „Почему у вас здесь выставлена фашистская форма?“. Я объяснила, что Иоганнес Бобровский носил форму солдата вермахта, потому что был участником Второй мировой войны — это неотъемлемый биографический пласт в его жизни. А вообще Бобровский антифашист. „А это что такое? — спросила журналистка и показала на свидетельство о рождении Бобровского, помеченное печатью. — Почему у вас в открытом доступе такие материалы?“»

Вечером того же дня Анжелика Шпилёва получила смс-сообщение от начальника управления по культуре, молодёжной политике и туризму Олега Владимировича Вашурина. Он написал: «Завтра заявление на увольнение!». И спустя пару минут прислал следующее сообщение: «Стенды с Бобровским в форме ко мне в кабинет». Директор музея ничего на это отвечать не стала.

— Мы поговорили с Олегом Владимировичем в четверг, 6 апреля. Утром он по телефону стал требовать снять с экспозиции и доставить к нему в кабинет два выставочных стенда, на которых фотографии Бобровского в форме солдата Вермахта. Я объяснила, что стенды — это материальная ценность, которая состоит на учёте, выдаваться может только по специальному акту, и я их никуда не понесу. В десять часов утра у нас состоялась личная встреча, на которой Олег Владимирович стал требовать, чтобы я написала заявление об увольнении. Я категорически отказалась это делать — это незаконное требование, это является принуждением к увольнению по собственному желанию. Тогда Вашурин стал меня шантажировать, угрожать, говорить, что в противном случае уволит меня по статье «Экстремизм». Потом он приехал в музей, изъял вышеуказанные стенды, ещё раз потребовал написать заявление в присутствии всего коллектива.

18 апреля Анжелику Шпилёву вместе с хранителем фонда вызвали в администрацию города Советска, где предъявили акт служебного расследования от 12 апреля этого года, который был составлен в её присутствии (это Шпилёва отрицает).

В акте написано, что проведённое служебное расследование показало, что «директор Шпилёва А. И., полагаясь на своё мнение в трактовке истории, включила в экспозицию фотографии писателя в форме вермахта, вызвав негативную реакцию прессы и жителей города Советска»

Знали бы вы, какой внутри Яндекса пропогандистский ад был, когда Парахин только пришёл. Была целая серия статей внутри, почему «там, в Америках» плохо, а у нас в Россиях хорошо. Нашли трёх-четырёх человек «которые вернулись» и заставили их написать статьи во внутренней сети.
Их конечно насмех подняли, они поутихли. Но попыток вдоблить в головы, что ехать в их Америки — это дно, а Россия — это прямо шоколад для программиста, было несколько, около десятка.