ИТТ угадываем, что значит слово «прутень» в переводе на русский без гугла и смс, бесплатно
Только сначала пишите варианты, а потом уже смотрите в тред.

Люди верят в сглаз, теории заговора, превосходство расы, инопланетян и ангелов-хранителей. Почему мы изначально запрограммированы верить? Потому что так устроен человеческий мозг. Неверие, скептицизм и научный подход требуют усилий на преодоление этого врожденного механизма верить. Наука руководствуется принципом «все новое неверно, пока не подтверждено», мозг настроен на обратное: «все, что я заметил, верно, пока не опровергнуто».

Такой доверчивости мы обязаны лобным долям, которые умеют строить логические связи, или паттерны. Если мы увидим у края моста пару ботинок и портфель, то сразу представляем себе человека, спрыгнувшего с этого моста. Но у этого механизма страдает отдел проверки: мы охотно верим в замеченные паттерны, но с большим трудом и ошибками можем отделять реальные паттерны от вымышленных.

Ошибки бывают двух видов, они объясняются известным примером с тигром в траве. Допустим мы — древний человек, гуляющий по саванне в поисках добычи. Неожиданно мы замечаем рыжие пятна в траве и слышим шорох. Ошибка первого рода (type I error), ложно-положительная — это когда мы принимаем эти пятна и шорох за тигра и бежим наутек, а на самом деле это был ветер и цветочки. Мы придумали себе логическую цепочку, которой нет. Какова цена такой ошибки? Невелика — мы немного пробежимся.

Но есть ошибки второго рода (type II error): если это действительно тигр, а мы не соберем рыжие пятна и шум в целостную картину, нас тут же съедят. Цена за ошибку второго типа — смерть. При таких расценках естественный отбор будет способствовать процветанию охотно верящих во все существ, у которых доминируют ошибки первого типа.

Вера во что-то — это обнаружение зависимости. Как реальной — я верю в то, что этот мистер за мной следит, потому что он ходит за мной по пятам. Так и вымышленной: этот мистер излечился от рака, потому что за него молилась жена. Вымышленная зависимость и есть ошибка первого типа — нет никакой серьезной связи между молитвой и выздоровлением, но жена в эту связь верит.

Постоянному поиску паттернов есть эволюционное объяснение (тигр в траве): так мы лучше выживаем и размножаемся. Но есть и другой аспект: человек очень неуверенно себя чувствует в ситуации, которую он не понимает. Хаос — крайне неуютная для нас интеллектуальная среда.

Наука — отличный метод отсеивать реальные паттерны от нереальных, но она крайне молода, ей, по-серьезному, пара сотен лет. До этого ничего из того, что человек видел вокруг себя, не могло быть объяснено: молнии, чума, землетрясения, болезни и исцеления — все требовало хоть какого-то объяснения.

Наша вера в сверхъестественное напрямую зависит от того, насколько мы считаем свою жизнь управляемой. Люди с внешним локусом, которые чувствуют, что ничего не контролируют, намного более склонны верить во что попало. Дух, которого ты можешь задобрить,— это уже элемент контроля. Чтобы создать иллюзию управления ситуацией, верования и существуют.

Что же происходит у нас в мозгу, когда мы верим? Вера в сверхъестественное связана с деятельностью определенных нейротрансмиттеров в мозгу, в первую очередь дофамина. Питер Бруггер с коллегами из Университета Бристоля обнаружили, что люди с более высокими уровнями дофамина чаще видят связь в несвязанных событиях и обнаруживают несуществующие паттерны.

Происходит это из–за того, что, как предположил Бруггер, дофамин изменяет так называемое соотношение сигнал/шум. Шум — это весь объем информации, который получает человек, сигнал — это значимая часть этой информации. Чем больше дофамина, тем больше реальных и воображаемых зависимостей мы видим. Человек со средним уровнем дофамина свяжет шум в подполе с мышами, а человек с высоким уровнем — с прабабкиными рассказами про индейское кладбище.

Дофамин улучшает способность нейронов передавать сигналы, тем самым улучшая, например, нашу обучаемость и способность творчески подходить к решению проблем. Но в высоких дозах он может привести к психозам и галлюцинациям. И тут кроется одна из возможных связей гения и безумства, как предполагает, Майкл Шермер — главный редактор журнала «Skeptic». Если дофамина слишком много, соотношение сигнал/шум будет слишком близко к единице — вся информация будет трактоваться как осмысленная. И тогда начинается психоз.

В качестве примеров двух таких типов — «паттернов в самый раз» и «паттернов многовато» — Шремер приводит двух нобелевских лауреатов: здравомыслящего, остроумного и социального Фейнмана и безумно талантливого Джона Нэша — галлюцинирующего параноика. Фейнман видел как раз достаточно паттернов, чтобы совершать открытия и отсекать несуществующие связи. Нэш считал значимым паттерном все вокруг (совершал множество ошибок первого типа), что привело к мании преследования, воображаемым друзьям и теории заговора.

В любом разговоре о вере всегда возникает логичный вопрос: пусть люди верят во что хотят, хоть в единорогов, какая от этого беда? Но вера травника в то, что его отвар лечит от рака, отнюдь не является безобидной. Как вера в то, «наша нация — лучше», или «все беды — от евреев», или вера, толкнувшая людей на расстрел охранников Пентагона, чтобы узнать «тайну 9/11».

Вера настолько устойчива потому, что мозг крайне ловко ищет объяснения найденному паттерну, поэтому легко поверить в то, что инопланетяне есть: техасских домохозяек крадут, круги на полях множатся, НЛО летают в две полосы. При попытке объяснить и рационализировать веру мы совершаем еще одну распространенную когнитивную ошибку: как только мы видим совпадение (даже отдаленное) с нашей теорией, мы сразу кричим «Вот, я же говорил!» На несовпадения мы не обращаем внимания. Так, если одно предсказание прорицателя сбылось, мы сразу забудем про сотню несбывшихся.

Верить — это естественное состояние организма, и людям остается лишь прикладывать все усилия, чтобы отделять реальные связи от вымышленных, чтобы не навредить себе и другим. Пока что для этого существует только один универсальный и крайне действенный метод — наука.

Официально сверх длинные дистанции начинаются с 50 км, но в любительских забегах бывает и с 45-ти. Здесь все решает способность организма утилизировать жиры в качестве источника энергии. Дело в том что в человеческом организме, энергия запасается в виде гликогена и жиров. Один грамм гликогена или иначе говоря "животного крахмала" это 4 калории, как и у любого углевода. Грамм жира это 8 калорий. В зависимости от тренированности спортсмена, в мышцах, крови и печени может быть запасено от  1800 до 3000 калорий в виде гликогена. Этого хватает на два-три часа субмаксимальной работы. Запасы жиров практически не ограниченны, их хватает по некоторым данным минимум на 150 часов. Однако жиры, как вид топлива  для быстрого бега не так эффективны. Физиологические процессы при которых происходит извлечение энергии из жиров очень медленные. Поэтому марафоны бегут исключительно на гликогене, и лишь 15%  марафонской дистанции энергией снабжают нас жиры. Тот момент когда истощаются запасы гликогена в организме называется "стена". У  бегунов любителей обычно это происходит после тридцатого километра.  Спортсмены профессионалы стараются пробежать марафон быстрее чем у них иссякнут запасы гликогена- за два- два с половиной часа. При истощении гликогена, в качестве источника энергии начинают использоваться жиры. А это уже  совсем другой темп бега. На сверхдлинных дистанциях больше роль играет выносливость, а не скорость. Выбежать 100 километровый забег из семи часов, могут немногие бегуны. Так например в этом году, во всем мире это могли сделать всего 12 человек.  И если в беге на длинные дистанции лидируют кенийцы, но в беге на сверхдлинные их просто нет. Причина - крайне малые запасы жира, им просто не хватит энергии дотянуть до финиша. Уникальные  антропометрические данные делающие кенийцев непревзойденными бегунами на длинные дистанции, лимитирует их на сверхдлинных. Способность организма утилизировать жиры в качестве источника энергии, и более эффективно  её расходовать,  можно тренировать бегая с низким пульсом. Это дает выносливость и спустя некоторое  время организм адаптируется к режиму, и станет супер-эффективным в использовании жиров.

(сомневающийся_фрай.jpg) Не пойму, бегал ли я или скользил?
Решил побегать на старом, любимом ранее маршруте вокруг озера Тельбин и заодно потестить asics'овскую футболку. Этот маршрут стал малопригоден для бега после того, как там сделали бетонные дорожки (причем, не закончив до конца еще). Температура чуть ниже нуля или около нуля, моросит, все покрылось слоем снега, сверху слоем льда, а местами еще и вода. Короче, лучшей погоды для пробежки на смене дня не придумаешь. Что удивительно, я еще неплохо побегал для такой погоды — 12.02 км за 1:05:42, лучше, чем неделю назад, например. О футболке: слегка продувало в начале, приблизительно так же продувало после окончания, во время бега разогрелся и ничего не ощущал, потоотвод отличный. В любом случае, нужно как-нибудь себя заставить перенести пробежки на утренний период, а то еще два часа уснуть не смогу, как всегда.

Норм наебизнес

бля

Основные требования:

Высшее техническое образование;
Понимание принципов ООП;
Опыт разработки на Petooh от 2 лет;

Вчера попрыгал по льду — еще ломается, но уже достаточно толстый. Пора доставать коньки.

Первая зимняя неделя преодолена с результатом в 40.2 км. Ваши ставки на декабрь, господа?

Бля, накрывает.

Заменив батарею в телефоне, поехал на пробежку из Виноградаря в Пущу-Водицу. На встречу с группой опоздал, самостоятельно бежать по лесу не решился. Зато решил пробежаться домой (дополнительный вес — около 8 кг, рюкзак со шмотками, водой, жратвой). Вышел на Сырце, побежал… и бля! Там на первом же километре подъём в 40 метров (25 на первых 300 метрах, еще 15 на остальных 700), потом еще несколько крутых подъёмов. Такую хуйню я лишь в ботсаду встречал, и то — не такую крутую.
Короче, сдох сегодня по полной программе, вместо запланированных 14-15 км пробежал с трудом 8.68 км и свалил в метро.

А ведь скоро 2017 год будет в прошлом, и что вы тогда будете говорить?

А кто такие А и Б из известной поговорки "А и Б сидели на трубе…"?

Блядь, второй день подряд телефон разряжается спустя полчаса пробежки. Пиздец, заебало уже.
Сегодня выходил — только снял с зарядки. Ему похуй.
Зато сегодня потеплело под вечер, бежал вдоль набережной, все затянуло туманом. Посреди Днепра лежит вырванное с корнями и вмурованное в лед дерево. На мосту темно, ветренно и ничего не видно. Нужно прекращать бегать по вечерам и переходить на утренние пробежки (или не прекращать, но утренние все равно бегать).